Размер Цвет Изображения Выйти
7-ая сессия //

ДМИТРИЙ ЕГОРОВ: «Я ЗА ОСМЫСЛЕННУЮ ПАМЯТЬ».

- Эта работа для меня в определенном смысле – знаковая, потому что поставить спектакль на Таганке меня приглашал еще Валерий Сергеевич Золотухин, но тогда, по определенным причинам, не сложилось. Конечно, для меня Таганка – это и Юрий Петрович, и Владимир Семенович, и те, кто был с ними. На Высоцком я, вообще, вырос и, кстати, лучше песен о войне, чем он, еще никто не написал.

Мне посчастливилось работать с Валерием Сергеевичем, волею случая я стал режиссером его последнего спектакля «С любимыми не расставайтесь».

И теперь, когда предложили принять участие в лаборатории, в моей жизни снова возникла Таганка. Я долго думал, что поставить. И, когда подошел мысленно к «Последним свидетелям», почувствовал, как все сомкнулось.

Это хороший, жесткий материал, страшный. Но мне кажется, что именно это сейчас необходимо театру, особенно, если говорить о некоей его миссии. Обидно, что театр стал переходить в индустрию развлечений, круг обывательского досуга. Телевизор, кино, интернет, этого и так больше, чем нужно. Зачем сюда подсоединяться театру? А зритель, тем временем, начинает отвыкать от серьезных впечатлений, и ждет, как должного, потребительского обслуживания.

Театр – это подлинный разговор живых людей - разговор между артистом и зрителем, между режиссёром и зрителем. В первую очередь, нужны серьезные человеческие впечатления, которые могут потрясти, поразить и, хотя бы немного, изменить. Вот за этим надо приходить в театр, и хотелось бы зрителя склонить к такому пониманию.

Если говорить про выбор темы, то Алексиевич я уже ставил, и планирую продолжать. Я сейчас много думаю о войне. Мне кажется, что сегодня эта тема самая важная. События последних лет, связанные со словом «война», показали, что генная память о ней, как о времени ужаса, гибели, как о ситуации крайней, которая не должна повторяться никогда, стала ослабевать, уходить. Почти не осталось прямых свидетелей, кто мог передать свое личное отношение. Это развязывает руки, позволяет говорить о войне с позиции славных дел, пафоса и бравурности. Становится привычной, врастает в сознание какая-то глянцевая героизация войны.

9 мая уже не «праздник со слезами на глазах», а выходной с алкоголем и салютами. Когда в этот день по городу ездят автомобили с лозунгами «Может повторим!» или «На Берлин!», чередуясь со «Спасибо деду за победу!», мне становится страшно. По телевизору показывают многочисленные сериалы с румяными парнями – храбрецами в камуфляже. Это никак не вакцинирует общество от войны.

Я за осмысленную память. И я считаю, надо с помощью театра менять в людях отношение к войне, внедряя неприятие во всех ее формах. Если хоть один человек выйдет из зала с четким отторжением понятия «война», значит, я свою задачу выполнил.

Светлана Алексиевич – замечательный автор. Я считаю совершенно справедливым присуждение ей Нобелевской премии. «Последние свидетели» я беру в продолжение важной антимилитаристской линии. Для меня, как для режиссера, это произведение – программное. Я буду продолжать работу над постановкой вне зависимости от результата участия в этой лаборатории.

Этот режиссерский проект - отчасти авантюра. Некий подступ к материалу, эскиз, где надо найти прием, способ взаимодействия с текстом.

Что такое для ребенка война? Время, когда он, самое слабое и крайнее звено, не вправе выбирать. Это абсолютная несвобода. Поэтому мы и будем делать некое пространство несвободы, пространство войны – как пространство постоянной тотальной несвободы. И будем говорить о правилах поведения человека в условиях тотальной несвободы. Мне хочется, чтобы у артистов – молодых людей, в столкновении с этим текстом возник трепет, ужас. Надеюсь, он в них отзовется.

Я думаю, это будет очень тихая работа, к которой надо, скорее, прислушиваться.

Всем нам предстоит важное и интересное путешествие. Есть понимание необходимости взятой темы, понимание, как это надо сделать. Начинаю я, пожалуй, с трепетом. Материал такой.